Сегодня 75 лет исполняется Людмиле Гурченко… Колонка Татьяны Сулимовой
Сегодня 75 лет исполняется Людмиле Гурченко. И я хочу такую тонкую талию, темперамент, талант, столько мужей (Таких Мужей!). И я хочу такие 75 лет жизни… Нет! Не хочу… Это все ее лестница в небо.
Недавно мне посчастливилось быть гостьей на одном закрытом мероприятии, где выступала Людмила Марковна. Уже рано утром мне позвонил счастливый виновник торжества: «Я завтракал с Людмилой Гурченко! Она — прекрасна!» А вечером мы замерли, как дети, и не дышали, не шутили, не ели и не пили. Потому что Она пела.
— А что такое любовь? — спросила у Гурченко одна леди.
Людмила Марковна вздохнула. Вообще–то нет такого слова, чтобы описать этот вздох, потому что в нем были ирония и светлая тоска, и воспоминания…
— Любовь, — актриса на минуту задумалась. — Тебе двадцать и ты влюбляешься в прекрасного мужчину… И тебе кажется, что это раз и навсегда. И ты целуешь его. Ты счастлива. А потом проходит год–другой… И нет любви. И ты ищешь ее снова, и опять встречаешь самого лучшего мужчину в мире, и хочешь быть с ним всегда. На–всег–да! И проходит еще время. Ты думаешь: неужели я когда–то любила этого человека? И недоумеваешь, как с тобой такое могло произойти. Но ты хочешь любви, и… встречаешь еще одного… И еще! А потом тебе 75, и ты спрашиваешь себя: «А есть ли вообще эта любовь? Любила ли ты кого–нибудь в своей жизни?»
А за кулисами Людмилу Марковну ждал ее супруг Сергей Сенин, который оберегает легенду, сопровождая ее всегда и везде. И как–то мне подумалось, что хорошо так поговорить о первом — четвертом муже, когда есть еще и верный пятый.
И странным образом устроен зритель, вот горит звезда — так радуйся, поклонник, любуйся. Но почему–то больше всего хочется найти темные пятна на солнце. Наверное, чтобы порадоваться: не только в моем шкафу есть скелеты. Звезда! А туда же! Только пусть простят нас небожители за то, что мы рассматриваем их недостатки фигуры и характера, следы неудачных пластических операций и проколы в личной жизни, но… С пятнами мы любим намного больше, потому что понимаем, что королевы и короли сделаны из того же несовершенного человеческого материала. А домохозяйка порадуется, что хоть и нет у нее наград и званий, зато дети в один голос кричат: «Мама! Ты лучшая мама в мире!» И это награда. Для нее.
На том вечере я почувствовала удивительную вещь. Говорят вот: человек– эпоха. И как–то звучит кондово. Штамп. А я повидалась с эпохой. Гурченко, она же война и мир! То есть то, в чем не состоялись Владимир Высоцкий, Андрей Миронов, Джон Леннон, — состоялась Людмила Гурченко. В ее адрес невозможно сказать — не допето, не написано, не сыграно… Великое испытание, я думаю, не погаснуть на взлете, а все сказать. Потому что тогда ты дописанное до конца произведение и с тебя и спрос другой.
Эта неделя началась для меня с составления радиопрограммы об истории создания баллады Led Zeppelin Stairway to heaven. И до сих пор из головы не идут слова Роберта Планта: «Мы сидели c Джими Пэйджем в Хэдли Грэйндж перед камином. Пэйдж только что записал аккорды и сыграл их мне. В руках у меня были бумага и карандаш. Почему–то без всякой на то причины я находился в отвратительном настроении. А потом внезапно моя рука вывела на бумаге слова: «Живет такая леди: она уверена, что блестит — все золото, и вот она покупает лестницу в небеса…»
И я плачу. Потому что всякий плачет, кто умеет иногда увидеть что–то такое, что можно назвать Stairway to heаven. Такие прекрасные слезы–линзы, для того чтобы видеть, как улыбается Бог. Людмила Гурченко — эта такая слеза. Тоже. Через нее Его видно.
Автор публикации: Татьяна СУЛИМОВА
Фото: Виталий ГИЛЬ
