В начале ХХ века среди белорусов более 90 процентов было сельчан, а сегодня почти все — горожане. Урбанизация сменила образ жизни целого народа. Но многие еще живут по старинке, разве что «со всеми удобствами». И, пожалуй, далеко не все еще чувствуют до конца, что город — это не место прописки, а особая атмосфера. Формируется она не быстрым евроремонтом, а долгим накоплением вечных ценностей. Однако сформировать городскую среду, где бы сочетались наследие прошлого и технологии будущего, сложно. В этом я убедился, пообщавшись с аспирантом БГУ Степаном Стурейко, который объездил Старый Свет от Риги до Мадрида и попытался сравнить общеевропейскую логику градостроительства с нашей.
— Откуда родилась традиция сохранять в первозданном виде центры наших городов?
— У каждого народа есть вечные ценности: религия, семья и память, в частности, память о предках. В нашей традиции память хранят кладбище, церковь и старая хата крестьянина, из которой в новую всегда переносят частички прежней обстановки — лавы, двери. То есть у белорусов издавна, и не только в городах, существует традиция бережного отношения к достоянию предков. Но сохранение старых зданий, независимо от их художественной ценности, — это тренд лишь последних пятидесяти лет. Колизей до конца XVIII века использовали как источник строительного материала. Между тем нынешние бельгийские туристические центры Гент, Брюгге в начале ХХ века были индустриальными центрами с развитой промышленностью, ничем не примечательные для туристов. Но потом производство остановилось, города пришли в полное запустение. Пока с 70–х годов туда не начали приезжать путешественники и ради них кварталы стали восстанавливать в средневековом стиле. Конечно, город не мог выглядеть в течение пятисот лет одинаково: но в Генте случился целенаправленный поворот в прошлое, потому что это приносит деньги. И поэтому сносятся новые постройки, возвращается декор старым зданиям, центр города избавляется от машин, в каналы запускают лебедей.
— Иногда меня посещает мысль, что прелести современного быта белорусов привлекают больше, чем какие–то старые милые кварталы. Я все думаю: почему? Может, потому что из деревни, местечка, где не было элементарных удобств, многие перескочили в большие города, новые квартиры и ахнули: как все удобно! И пусть даже хайтек уже был в нью–йоркских небоскребах начала ХХ века и морально устарел, мы сейчас пытаемся повторить те же «шедевры», чтобы сократить цивилизационный разрыв?
— Он уже почти ликвидирован. Разница между Минском и Парижем меньше, чем между Минском и деревней Автюки. Но городскими жителями не становятся, а рождаются — и то, говорят, только в третьем поколении. Современная урбанистическая культура включает массу компонентов. Европейский горожанин привык к особому образу жизни: он ежедневно ходит в кафе, рестораны, посещает театр, покупает книги. А наш человек по–прежнему лучше приготовит дома, за продуктами пойдет на рынок, и дело не только в экономии. Городская культура в Беларуси только формируется. К слову, в некоторых городах нашей страны и Восточной Европы жителей из исторического центра переселяют в другие кварталы, а в Риме люди живут с видом на Колизей. Есть о чем задуматься.
— В Риме городская цивилизация сформировалась до нашей эры, там уже тогда было более миллиона жителей, грандиозная архитектура. Несоизмеримые величины. Но вот вы переехали из старинного Гродно в мегаполис Минск, ощущаете разницу?
— Пока я жил в центре Минска, чувствовал, что я в городе с историей. Сейчас живу в общежитии БГУ за МКАД — кто–то же в 70–е годы додумался построить филиал университета на окраине! Трудновато ощущать себя там горожанином… Студенты должны жить в центре, чтобы посещать музеи, выставки, клубы, иначе как им вписываться в культурное пространство, а затем его же и создавать?
— Вы задумывались, почему сейчас в моде пластик, а добротные деревянные окна и двери вырваны почти из всех зданий даже на проспекте Независимости, не говоря уже о деталях отделки магазинов? Что это за мода такая?
— Мы живем в эпоху гламура. Что такое гламур? Это внешняя форма без внутреннего содержания. Она проникла и в города, и в их облик. Есть такое явление — «макдиснейлендизация»: когда все здания в городе делают яркими, «веселенькими», из стандартных материалов, созданных на поточных линиях (евроокна, металлочерепица — они во всем мире одинаковы). И теперь повсеместно в Европе, если не обращать внимания на базовые памятники, как Эйфелева башня, Карлов мост, башня Гедимина, то и в Париже, и в Праге, и в Вильнюсе под ногами будет одинаковая плитка, а вдоль домов — стандартные фонари и указатели, ведущие к «МакДональдсу».
— Может, это говорит о том, что все мы живем в одном цивилизационном пространстве: мы европейцы, и этим похожи?
— Европа учится на ошибках. В Брюсселе к международной выставке 1958 года под предлогом строительства «города будущего» целые кварталы очищались от населения и застраивались офисными зданиями, а от особняков XVIII века оставляли только фасады. Такой метод реконструкции получил название «брюсселизация». Ошибка научила кое–чему. С тех пор в одном только Амстердаме охраняется 6.622 дома! А у нас счет идет на единицы, в лучшем случае — десятки.
— А почему не обновлять здание согласно веяниям времени?
— В Гродно есть дома XIX века, где в квартирах нет санузла, в том числе на главной Советской улице. Что делать? Благоустраивать! Но если под видом блага для людей начинается замена аутентичного на новое, тогда чем будут примечательны такие дома? Они потеряют все свои неповторимые черты. А город перестает быть интересным. Одно дело — новая сантехника, другое — архитектурные детали. В идеале нужно сохранять перекрытия, оконные рамы…
— А если они потрескались?
— Нужно сделать точно такие же — из той же древесины, а фурнитуру на новые окна и двери перенести из старых. Если дом был с черепичной крышей, не нужно класть на него металлопрофиль. Если сегодня заменить деревянные окна на «евро», то кто даст гарантию, что завтра не будут снесены и прежние стены? А если создавать подделки знаковых городских архитектурных доминант, тогда вообще можно ни о чем не заботиться. Если легко можно построить сколько угодно копий Троицкого предместья, то, получается, оригинал ничего не стоит, как деньги, которых напечатано слишком много.
«Койко–место для туриста»
Автор публикации: Виктор КОРБУТ
Фото: Артур ПРУПАС
