На первой послевыборной пресс–конференции Александра Лукашенко собралось рекордное количество журналистов со всего мира. Но даже среди этого пестрого многоязычия, многогранности мнений, эпатажных индивидуальностей выделялся один человек, который сразу притягивал внимание. Нет, он не выделялся экзотической внешностью, в его безупречном русском только самый опытный лингвист мог подметить едва уловимые нотки иностранного акцента, но как только Михаил Моргулис заговорил, сразу стало понятно, что это человек из другого мира.
Как в прямом смысле слова — этот иностранный наблюдатель приехал к нам из Соединенных Штатов. Так и в переносном — американский проповедник, дипломат, литератор Михаил Моргулис представляет совершенно новый, рождающийся в этот миг мир духовной дипломатии. Это сегодня кажется утопией, будто бы в мире утонченного цинизма и актерской игры, каковым сегодня является публичная дипломатия, возможна хоть какая–то духовность… Помилуйте, в наше время зачастую даже просто говорить правду опасно и глупо. А тут возглавляемый Михаилом Моргулисом фонд «Духовная дипломатия» предлагает постоянно видеть в оппоненте творение Божье и вести переговоры на основании любви…
Повторяю, я бы посчитала это утопией, если бы фонд «Духовная дипломатия», которому, к слову, 20 лет, не имел среди своих друзей таких выдающихся личностей, как Рейган и Горбачев. Если бы под кровом дома Михаила Моргулиса не находили прибежище такие выдающиеся наши современники, как Сергей Довлатов и Виктор Некрасов. И если бы сам Михаил Моргулис не доказал своим трудом, своим примером, что в центре Европы у Америки находится такой потенциальный друг — Беларусь. Об этом наша беседа.
— Господин Моргулис, вы стали другом Беларуси, несмотря на разделяющие нас расстояния, политические противоречия да и, будем говорить откровенно, порой откровенное нежелание простых американцев интересоваться теми, кто за пределами их американского мира. А вот вы интересуетесь. Из каких побуждений?
— Здесь невозможно однозначно ответить… Мой духовный отец — белорус. Его зовут Алекс Леонович — Алексей Павлович Леонович. Ему 87 лет, из них 80 он живет в Америке. Это заметная общественная фигура в Америке, он был помощником президента Никсона, а также членом совета директоров ассоциации радио и телевидения США. Он сохранил в своем общении и русский, и белорусский язык.
— А ваши корни тоже белорусские?
— Нет, белорусских корней у меня нет. Но есть необъяснимое чувство в этой жизни. Одни называют это любовью. Я бы назвал это притяжением. Возникло притяжение к Беларуси, потому что белорусская тропа, дорога, по которой идет белорусский народ, напомнила мне дорогу страданий Христа. История Беларуси мне напоминает историю христианских страданий. Привлекает какая–то смиренность этого народа. Некоторая даже, как мне кажется, беззащитность в этой смиренности. Все это по христианским мотивам меня очень трогает. Особенно после того, как случился Чернобыль и к вам на Полесье пришла радиация. Новые страдания… Мы, кстати, помогали очищать эти загрязненные территории.
— То есть впервые вы приехали в Беларусь в то время, когда только–только начиналось становление нашей независимой страны?
— Да, мои первые встречи с Александром Григорьевичем Лукашенко произошли вскоре после того, как был создан при ООН наш фонд «Духовная дипломатия». А он образовался в 1991 году, когда я встретился в Кремле еще с действующим президентом СССР Михаилом Горбачевым и его женой Раисой Максимовной. Я был первым главой официальной делегации лидеров американского христианства, посетившей Москву. Страна у нас, если ее не развалят, в основном христианская. 120 — 130 миллионов христиан — это великая сила… Главная концепция нашего фонда — это остановка конфликтов в мире между странами и внутри стран с помощью духовных ценностей. Мне Александр Григорьевич как–то сказал, что все основные конфликты прикрываются в мире религией. Да, к сожалению, это так, но все равно мы живем в мире, где духовные ценности стали главными для народов. Если мы пытаемся привести к миру, мы должны использовать идентичные духовные ценности. Найти подобные, схожие идеи, и они, поверьте, есть. Все духовные книги похожи, потому что они предполагают любовь к человеку.
— А как вы как дипломат, который стоит на духовных позициях, воспринимаете недавние печальные события на минской площади Независимости?
— Меня многие спрашивают про эти события, где, кстати, и нашим двум людям камеры разбили, при этом непонятно, с какой стороны били… Но ведь Президент не сказал: бить. Президент сказал: защищать.
Я вообще не люблю насилия ни в каком проявлении — ни со стороны власти, ни со стороны ее оппонентов. Я говорю: если мы возражаем в этой жизни против чего–либо и мы цивилизованные люди, мы не можем создавать баррикады. Это возможно в экстремальных ситуациях, для того, чтобы защищать свою жизнь. Жизни в Беларуси ничего не угрожает. Легко разрушать, а вот строить очень трудно. Поэтому любые революции, любые потрясения разрушали, а потом ничего не могли сделать. У меня был диспут в одном университете в Америке, и я там тоже говорил, что любое потрясение несет за собой насилие. Но для того чтобы это потрясение не стало потрясением всего народа, надо защищать. Я не говорю, что в Беларуси рай. Многое может быть улучшено, ваш народ заслуживает счастливой жизни за те страдания, которые он вынес, но счастья не бывает по мановению волшебной палочки. Это только в сказках русских можно на печке сидеть и требовать: дай мне это и то. Это надо трудом, горбом и потом заслуживать. Путь Беларуси, мне кажется, может быть, и несовершенный, вообще нет совершенных путей, но это путь данного конкретного народа. Это осознанный путь страны.
Кстати, на этих выборах я отметил какую–то новую тенденцию. Появилось состояние большей осмысленности выбора. Человек не просто бросает бумажку, а он каким–то 25–м чувством осознает, что участвует в судьбе своей страны.
— Говорят, вы со многими нашими выдающимися деятелями еще советской поры знакомы, а с замечательным писателем Сергеем Довлатовым были даже дружны…
— С Довлатовым мы жили на соседних улицах и гуляли часто вечерами. Я не идеализирую Сережу, хотя он старался быть честным, порядочным человеком. Но вот он мне иногда говорил: ну как вы можете всех любить, этот же, например, негодяй, а тот тупица… Так вот я отвечал словами заповеди Христа — не любите тех, кто вас любит. Это легко. А любите врагов своих. Сережа был хороший, порядочный человек, но у него всегда было желание ужалить людей. Он не мог научиться любить людей. Надолго. Ему все чего–то не хватало. В книгах его вы этого не найдете. В жизни немножко другое. Писатель в книгах и живой человек — это разные люди. В книге он реализует то, чего не удалось реализовать в жизни.
Кстати, я в своей жизни встречал только несколько человек, которые были и в книгах и в жизни похожи. Например, мой друг, которому я посвятил книгу «Сны моей жизни», Виктор Платонович Некрасов. Вы, конечно, знаете его книгу «В окопах Сталинграда». Он был лауреат Сталинской премии. В то время страшно популярный у вас человек, потом его Хрущев выгнал. И он уехал. Некрасов жил у меня дома всегда, когда приезжал в Америку.
И в книгах, и в жизни был одинаков Иван Бенедиктович Елагин, прекрасный поэт. Бродский вел себя очень прилично в жизни. Но я закончу насчет Сережи. Он мне рассказал старую шутку. Лягушка попросила спрута перевезти ее на другой берег реки, но боялась, что спрут ужалит. Спрут пообещал не жалить, поклявшись жизнью. Но вот, доплыв до середины реки, он ее все–таки ужалил. «Как же так, ты ж детьми поклялся», — закричала лягушка. А он ей отвечает: «Вот такое я дерьмо». Это мне рассказал Довлатов. Он о себе это. Он хотел бы быть хорошим, но не выдерживал. У меня вышла книга «Тоска по раю». В ней я немного описываю это. А Довлатов обо мне, кстати, написал свою первую статью в Америке. Называлась — «Живет такой удивительный человек».
— Для меня это звучит ошеломительно, вы запросто называете имена, которые стали историей…
— Вы не поверите, вот так же сидела напротив меня дочка Льва Николаевича Толстого — Александра Львовна Толстая. Она была уже старенькая, и мы с ней о судьбах писателей разговаривали.
— Почувствовали ли вы в ней что–то толстовское или природа на детях отдыхает?
— Природа иногда отдыхает. У Толстого был сын, который был очень похож на отца. Когда он молчал, все смотрели на него с благоговением. Но когда начинал говорить, все пропадало… Александра Львовна была, конечно, рафинированная интеллигентка, она была председатель толстовского фонда…
Кстати, тема таланта, тема присутствия ярких, талантливых людей в нашей жизни меня очень волнует. В своей статье «Мысли о деградации американской политической школы» я написал, что за последние годы мы не взрастили талантливых политиков и дипломатов. Во многом потому, что в большую политику идут дети политиков и дипломатов, за обучение которых в элитных университетах платят сверхобеспеченные папы и мамы. Но известно, что дети не всегда повторяют таланты своих родителей. Я встречался с некоторыми молодыми американскими политиками во время выборов в России и Беларуси. Некоторые производили впечатление сверхсамоуверенных людей, убежденных, что люди других стран обязаны соглашаться с их точкой зрения. Такие дипломаты никогда не смогут решить серьезный конфликт или серьезную проблему.
— Считаете ли вы, что в политике возможен какой–то новый подход?
— Да, я считаю, что мир вошел в новый виток истории. Очень сложный. Я говорю о том, что происходит деградация, причем и в политике, и в литературе, в общественной жизни, и это всемирный процесс.
Материализм — большое искушение. Искушение властью, искушение деньгами — это самые большие наркотики в мире. Я считаю, что такая же деградация, как немцы говорят, суррогат, происходит и в отношениях людей. Слова «любовь», «дружба», «порядочность» потеряли изначальное понятие.
— Я так понимаю, что альтернативой этой деградации вы видите именно духовную дипломатию?
— Абсолютно верно. В новом витке мира духовное будет очень много значить. Судьбы народов будут решать не только политики, а люди духовные. Мир устал от лжи. Я часто в конгрессе говорю: как мы можем так по–глупому относиться к Беларуси? Белорусы — цивилизованный европейский народ, это дверь Европы. Мы поддерживаем режимы, где президенты едят своих подданных, и мы сквозь пальцы на это смотрим, потому что они идут слепо за нами. А этот человек, Лукашенко, не согнулся ни перед Востоком, ни перед Западом, они избрали свой путь, почему нам не наладить взаимоотношения? Почему нам не сделать Беларусь другом нашим?
— Находит это отклик?
— Находит, конечно. Меня многие сенаторы, конгрессмены поддерживают. И вот я думаю: пройдет ажиотаж, который подняли из–за выборов, и мне удастся призвать президента Обаму приехать в Беларусь. Как сейчас вижу, я заканчиваю свое открытое письмо к нему такими словами: «Вас ожидают 9 миллионов белорусов». Я верю, что так будет, что он приедет. Госдепартамент — это важная организация, но госдеп не является всей страной. Я думаю, что в очень скором времени мои позиции будут реализованы и президент Обама все–таки приедет в Минск. Уверен, что в будущем отношения Беларуси и Америки будут улучшаться.
Автор публикации: Нина РОМАНОВА
Фото: Александр СТАДУБ
ОБСЕ нуждается в серьезнейшей модернизации – А.Лукашенко
Ключи от выборов в Беларуси находятся в кармане народа
Обустройство по Солженицыну
