Под гитарным грифом
Жизнь первая. Детство
Я родился ровно посередине двадцатого века в минском роддоме по улице Стахановской. Сейчас вместо него там ГАИ.
Уже в два с небольшим годика играл на детской гармошке, одетый в китель морячка. Расклешенные брючки, черные ботиночки, на голове бескозырка с двумя ленточками — так началась моя дружба с музыкой. Я с детства был очень любознателен и помню однажды днем, когда был один дома, залез в коридоре в отцовский сапог, а вылезти не смог. Так и стоял в нем, раскачиваясь, пока не пришел отец и не достал меня.
Рядом с нашим домом была железная дорога, по которой ходили пассажирские поезда на Москву. И мы с друзьями делали маленькие сабельки и шпажки из алюминиевой проволоки и подкладывали их на рельсы. Сами прятались, как партизаны, и ждали поезда. Когда проходил поезд, он колесами расплющивал проволоку, и наши сабельки становились плоскими, словно коваными. Недаром мой дед был кузнецом.
Отец и мать в получку приносили облигации сталинского займа, которые их на тракторном заводе заставляли приобретать в добровольно–принудительном порядке. Целые кучи этих облигаций валялись вокруг помойки в нашем дворе — люди не верили, что доживут до их погашения. До сих пор мне трудно поверить, что в два с небольшим года я, как заправский экономист, рассудил, что я–то доживу! Собрал их приличное количество и спрятал. И действительно, в 80–е годы их начали погашать.
На день рождения в три года родители подарили мне маленький детский рояль. И я подобрал на нем мелодии романсов «Не пой красавица при мне ты песен Грузии печальных» и «Мой костер в тумане светит». Их пел мой отец — у него был удивительной красоты голос. Он научил меня любить Шаляпина, Собинова, Лемешева, Козловского и оперу.
В кухне у нас была плита с чугунными кольцами, в которой жгли дрова, и когда я выучился читать, прятался за ней и с упоением поглощал «Робинзона Крузо», «Последнего из могикан» и т.п. Мама ругала меня за то, что я читаю «прочетки», как она называла приключенческие книжки.
Мы с ровесниками очень любили в дождь бегать босиком по лужам, что отразилось потом в моей песне о Минске — «Город мой», которую поют А.Тиханович и Я.Поплавская. Еще мы любили ходить друг к другу на дни рождения. Однажды мы собрались на именинах Вити Скоробогатого, будущего солиста белорусской оперы. Нас собралось одиннадцать друзей, и когда Виктор снял обертки с подарков, он с удивлением обнаружил одиннадцать красивых, но одинаковых книг «Волшебник Изумрудного города». Их только что завезли в наш книжный магазин.
Интересно, что в первом классе я смело ездил один заниматься классической борьбой во Дворец трудовых резервов на Парковой магистрали, куда раньше по Немиге ходил трамвай. Одновременно занимался футболом у знаменитого Эдуарда Зарембо в 57–й школе. Все, разумеется, бесплатно. Тогда же я впервые услышал музыку из переносного малогабаритного приемника, который находился в кармане проходившего мимо мужчины. Наверное, это и есть сам Бог, подумал я, глядя ему вслед, и он ниспосылает нам музыку. Я ведь еще понятия не имел о существовании супергетеродинов. Это потом я их и сам собирал. Тогда же я увидел и первый телевизор. Он появился у директора тракторного завода, и мы ходили в гости смотреть на это чудо. Передачи тогда велись только «живьем» — никакой записи.
Жизнь вторая. Юность и студенчество
В 1961 году мы переехали в отдельную квартиру по улице Уральской. Шла хрущевская эпоха — мечты о светлом будущем! Помню солнечный апрельский полдень, когда по радио объявили о полете первого человека — Юрия Гагарина — в космос! Я в это время возвращался из школы домой и вместе с другими школьниками и взрослыми стал кричать «Ура!» и бросать вверх портфель с учебниками. Всеобщее ликование! Радость счастливого детства в счастливой стране!
Тогда же впервые к нам пришел дашавский газ с Украины, ведь советские люди жили дружно. А 19 ноября 1963 года, в мой день рождения, родители купили мне гитару в магазине «Музыка»! Самую большую и дорогую — за 9 р. 20 коп. производства Ленинградской фабрики музыкальных инструментов. И с тех пор я шел по жизни с гитарой, никогда ей не изменяя и никогда с ней не расставаясь.
Кстати, 12 апреля 2011 в Большом зале Белгосфилармонии пройдет мой творческий вечер.
Итак, моими учителями стали комбайн «Беларусь–5» — три в одном — телевизор, приемник, проигрыватель; магнитофон, скамейка во дворе и улица. Цыган Игорь Христич учил меня играть цыганские и блатные песни на семиструнной гитаре, а поляк Яцек — рок на шестиструнной. Я быстро прогрессировал и уже в 14 лет зарабатывал деньги, играя в ансамбле «Индексы» на танцах во Дворце культуры тонкосуконного комбината. Мы играли инструментальный рок в стиле The Shadows и The Sputniks в две соло–гитары с Сашей Михадюком. А на «Йонике» играл Сергей Суслов. Впоследствии этот ДК снесли и на его месте построили нынешний театр музкомедии. Штраус, Оффенбах — все это, конечно, хорошо, но нам уже туда хода не было.
До 1966 года можно было играть и веселиться где угодно — милиция была еще народной. Справедливости ради стоит сказать, что до августа 1968 власти Белоруссии еще поддерживали рок–музыку, или биг–бит, как тогда называли рок. Примером тому первый городской бит–фестиваль электрогитарных ансамблей в апреле 1968.
Надо сказать, что мне было мало школьной программы и уроков физкультуры, мой мозг и мое тело требовали больших нагрузок, и я стал заниматься в разных спортсекциях: борьба, бокс, легкая атлетика, стрельба из малокалиберной винтовки, прыжки в воду, футбол. Под руководством знаменитого тренера — общественника Михаила Васильевича Глеба, родоначальника футбольной династии, я трижды стал чемпионом города среди заводских команд, играя в полузащите за команду МЗАЛ — Минского завода автоматических линий, где мой отец, Николай Тарасович, был в ту пору председателем завкома. Мне также не хватало пищи для мозга, поэтому в пятом классе я стал заниматься в экспериментальной группе на станции юных техников, где мы собирали первый цветной телевизор и систему видеонаблюдения для 32–го завода.
В дальнейшем мне и этого было мало, и я стал ходить на факультатив по высшей математике в пединститут им. Горького, а также в Белгосуниверситет на факультативы по английскому языку и археологии. Занимались с нами профессора и кандидаты наук, что меня вполне устраивало, к тому же занятия были бесплатными. А наш новый учитель физики в восьмом классе на первом занятии с нами уселся верхом на парте, закурил папиросу «Беломорканал» и изрек: «Вы у меня «пятерок» иметь не будете, так как я сам знаю физику на «тройку».
В старших классах специалисты Академии наук БССР и ЦНИИТУ преподавали нам экспериментальный курс программирования. И вместе с окончанием школы я получил квалификацию программиста–вычислителя. И тут же придумал прибор для настройки гитар и высказал мысль о возможности оцифровки музыки — все на несколько лет раньше американцев и японцев. Это уже не просто трень–брень, а целая отрасль шоу–бизнеса с огромными деньгами. После школы я поступил в Белорусский политехнический институт на ФГДС — факультет гидротехнического и дорожного строительства, где с интересом изучал инженерную геологию — горные породы, грунтовые воды. В БПИ, кстати, учились многие известные музыканты…
(Продолжение следует.)
Автор публикации: Геннадий СТАРИКОВ
Мой город, мой праздник…
Ваше благородие, старый город
