Интервью с Броневым

"Никогда не был членом КПСС. Никогда не якшался с КГБ. Вы только подумайте. Дядьку, родного брата отца, – он был замнаркома внутренних дел Украины, носил три ромба (это сегодня генерал-полковник) – застрелили в кабинете. Он основал пресловутую ВЧК с Дзержинским, воевал в Первой конной, дал деньги от НКВД на создание колонии Макаренко. Отца арестовали. Нас с мамой сослали. Причем отец потом, уже выйдя на свободу, очень гордился, что ему вернули орден Красной Звезды. Посмотри, говорил, у меня 36-й порядковый номер, а у Орджоникидзе – 37-й. Так и остался фанатиком. Я с ним жутко ругался. И вот после всего этого я играю вождей революции. Как-то раз выхожу на сцену, и вдруг – полная тишина. Сыграл сцену, пришел в гримерную. Прибегает помреж. Я ему говорю: "Дорогой, что со мной такое случилось, может, расстегнулось у меня что-то?" Он говорит: "Господи, я забыл тебя предупредить. Есть закрытое письмо Хрущева о разоблачении культа личности. Это целевой спектакль. Его сейчас смотрит КГБ. Я тебя должен еще огорчить. Больше Сталина играть нельзя, но ты эту роль все равно играть будешь. Снимешь весь грим. Наденешь тужурку, пенсне, папку возьмешь. А Ленин скажет не "попросите Сталина", а "попросите референта". И с тем же текстом. Мы "Мудреца" уже 15 лет играем. Интересно, как меняется реакция зрителей. Раньше, когда я произносил название своего сочинения "Трактат о вреде реформ вообще", зал, явно демократический, воспринимал это насмешливо. Теперь на этой же фразе – гром аплодисментов. То есть, я так понимаю, что зал за Крутицкого?"