Одно из любимых мест в "Бесах" " –

" – Я погиб! Cher, – сел он вдруг подле меня и жалко, жалко посмотрел мне пристально в глаза, – cher, я не Сибири боюсь, клянусь вам, о, je vous jure (даже слезы проступили в глазах его), я другого боюсь… Я догадался уже по виду его, что он хочет сообщить мне наконец что-то чрезвычайное, но что до сих пор он, стало быть, удерживался сообщить. – Я позора боюсь, – прошептал он таинственно. – Какого позора? да ведь напротив! Поверьте, Степан Трофимович, что всё это сегодня же объяснится и кончится в вашу пользу… – Вы так уверены, что меня простят? – Да что такое "простят"! Какие слова! Что вы сделали такого? Уверяю же вас, что вы ничего не сделали! – Qum"en savez-vous; вся моя жизнь была… cher… Они всё припомнят… а если ничего и не найдут, так тем хуже, – прибавил он вдруг неожиданно. – Как тем хуже? – Хуже. – Не понимаю. – Друг мой, друг мой, ну пусть в Сибирь, в Архангельск, лишение прав, – погибать так погибать! Но… я другого боюсь (опять шепот, испуганный вид и таинственность). – Да чего, чего? – Высекут, – произнес он и с потерянным видом посмотрел на меня. – Кто вас высечет? Где? Почему? – вскричал я испугавшись, не сходит ли он с ума. – Где? Ну, там… где это делается. – Да где это делается? – Э, cher, – зашептал он почти на ухо, – под вами вдруг раздвигается пол, вы опускаетесь до половины… Это всем известно. – Басни!- вскричал я догадавшись, – старые басни, да неужто вы верили до сих пор? – Я расхохотался. – Басни! С чего-нибудь да взялись же эти басни; сеченый не расскажет. Я десять тысяч раз представлял себе в воображении! – Да вас-то, вас-то за что? Ведь вы ничего не сделали? – Тем хуже, увидят, что ничего не сделал, и высекут."Они не изменились… Разве что градус истерики у нынешних несколько повыше, да и язык не столь утончён…