Нижние чины в Советской Армии

Как-то однажды, поздним летом, к концу вечерней поверки, в нашем отдельном батальоне связи, вдруг появился замполит батальона, майор К-ль, и сказал:— Вы-то, ребята, все, конечно, молодцы, а вот смотрите, какие среди вас завелись.Из темноты выступил в середину боец, кажется, из 1-й роты.— Он, знаете чем, занимался? По ночам лазил по помойкам около домов офицерского состава, собирал там пустые бутылки, и сдавал их в приёмный пункт! Вот так вот!Тут, наверное, всему бы батальонному строю нужно было произнести дружное осуждающее «У-у-у!», но никто не произнёс. Про приёмный пункт пустой посуды знали все, он располагался у здания Торгово-бытового предприятия (ТБП), ему же, ТБП, и подчинялся, а потому и работал по-советски: с 10.00 до 13.00. Это если повезёт, потому что мог закрыться непредсказуемо («нет тары»). Или просто не открыться. Тоже неизвестно почему. Поэтому у приёмного пункта к открытию собиралась обычно немалая группка офицеров и прапорщиков (кто в гражданском , кто в форме — но в гарнизоне же все всех знают), а также вольняг, а также и членов их семей — желавших сдать стеклянную тару (порой довольно обширную, в нескольких сумках — алюминиевые банки и пластиковые баклажки в ГДР тогда ещё не водились). И идти в такую обстановку срочному солдату было бы глупостью (да ею и было).На том замполит мог бы и окончить свою обличительную речь, но тут он добавил ещё нечто:— Так вот, мы бы с вами так и никогда и не узнали, чем он втихаря занимается, если перед ним в очереди случайно не оказался Зам. Нач. Штаба Дивизии, полковник Н. Тот тоже сдавал посуду — а тут глядь! боец батальона связи! Вот он-то мне его и привёл. Так что, ребята, так не поступайте! Вы же гвардейцы!— за сим замполит ушёл. И произвёл свой последней фразой маленький фурор среди срочного состава (потом уже мне сказали, что и среди остального тоже).Зачем он это сказал? Что у солдата зарплата 25 марок, а у замначштаба дивизии определённо не менее 1200, а то и выше — так это все и так знали. Хотел напомнить? Вряд ли.Или напомнить, что солдату, которому лишние 10-20 марок — весьма существенное подспорье, а полковнику из штаба дивизии те же 20 марок — это просто опохмелиться «после вчерашнего»?Или просто так ляпнул, к слову? не знаю.Во всяком случае, пока я был в батальоне связи, м-р К. у меня вызывал большую симпатию, даром что комиссар.