Детские сочинения о Гражданской войне «

«Пришел знакомый и стал рассказывать о том, как “Пришли большевики к нему в дом и убили жену и двух детей; вернувшись со службы, он пришел домой и увидел, что весь пол был в крови и около окна лежали трупы дорогих ему людей. Когда он говорил, он постоянно закрывал глаза; его губы тряслись, и, крикнув, вскочил с дивана и, как сумасшедший, вылетел во двор, что было дальше, я не видела.»«Расстрелы у нас были в неделю три раза: в четверг, субботу и воскресенье, и утром, когда мы шли на базар продавать вещи, видели огромную полосу крови на мостовой, которую лизали собаки».«Один случай очень ясно мне запомнился: когда перевели чрезвычайную комиссию в другое помещение и мы могли придти повидаться со своими, после свидания, когда все были уведены, пришли чекисты и стали выволакивать из двора ужасные посинелые трупы и на глазах у всех прохожих разрубать их на части, потом лопатами, как сор, бросать на воз и весь этот мусор людских тел, эти окровавленные куски мяса, отдельные части тела, болтаясь и подпрыгивая, были увезены равнодушными китайцами, как только что собранный сор со двора; впечатление было потрясающее, из телеги сочилась кровь и из дыр досок глядели два застывших глаза отрубленной головы, из другой дыры торчала женская рука и при каждом толчке начинала махать кистью. На дворе после этой операции остались кусочки кожи, кровь, косточки, и все это какая-то женщина очень спокойно, взяв метлу, смела в одну кучу и унесла.»«Я быстро подбежал к окну и увидел, как разъяренная толпа избивала старого полковника; она сорвала с него погоны, кокарду и плевала в лицо. Я не мог больше смотреть и отошел от окна, но никак не мог забыть эти зверские лица толпы. Но через несколько часов долгого и мучительного ожидания я подошел к окну и увидел такую страшную картину, которую не забуду до смерти: этот старик-полковник лежал изрубленный на части. Таких много я видел случаев, но не в состоянии их описывать».«Мама начала просить, чтоб и нас взяли вместе с ней; она уже предчувствовала и не могла говорить от волнения. В чрезвычайке маму долго расспрашивали, чья она жена. Когда мы вошли в комнату, нашим глазам представилась ужасная картина… Нечеловеческие крики раздавались вокруг, на полу лежали полуживые с вывороченными руками и ногами. Никогда не забуду, как какая-то старуха старалась вправить выломанную ногу… Я просто закрыла глаза на несколько минут. Мама была ужасно бледна и не могла говорить.»«На этот раз были арестованы и папа и мама, я пошла к маме в тюрьму. Я с няней стояла около тюрьмы несколько часов. Наконец настала наша очередь, мама была за решеткой. Я не узнала маму: она совсем поседела и превратилась в старуху. Она бросилась ко мне и старалась обнять. Но решетка мешала, она старалась сломать ее; около нас стояли большевики и хохотали. Я отерла слезы, стала успокаивать маму и показала ей на большевиков. Мама увидела их смеющиеся физиономии и, скорей простившись, сама ушла. После этого свидания я уже не хотела больше идти. Я не хотела, чтоб большевики смеялись над нашим горем.»«Они потребовали мать и старших сестер на допрос. Что с ними делали, как допрашивали, я не знаю, это от меня и моих младших сестер скрывали. Я знаю одно — скоро после этого моя мать слегла и вскоре умерла.»«Ложась спать я забыла помолиться Богу, и в эту ночь убили папу.»«Стали обыскивать, отца стащили с кровати, стали его ругать, оскорблять, стали забирать себе кресты… отец сказал: я грабителям не даю и ворам тоже не даю. Один красноармеец выхватил наган и смертельно его ранил. Мать прибежала из кухни и накинулась на них. Они ударили ее шашкой и убили наповал. Моя маленькая сестра вскочила и побежала к нам навстречу. Мы пустились бежать в дом. Прибегаем… все раскидано, а их уж нет. Похоронили мы их со слезами, и стали думать, как нам жить.»«Я очень испугался, когда пришли большевики, начали грабить и взяли моего дедушку, привязали его к столбу и начали мучить, ногти вынимать, пальцы рвать, руки выдергивать, ноги выдергивать, брови рвать, глаза колоть, и мне было очень жаль, очень, я не мог смотреть.»«После ухода Черняка все трупы были похоронены, а собрали их все в женской гимназии. Посреди гимназии лежала израненная наша начальница Колокольцева. Ее сверху накрыли, потому что она имела ужасный вид.»«Мать была бледна, но я не помню, чтоб лицо ее выражало волнение. Папа что-то говорил с солдатами. Мы дошли до здания, где помещался совет. Нас ввели в большую светлую комнату, по стенам стояли скамьи, на которые нас посадили. Я помню, что в то мгновение я только молила