Будни «Великой бескровной» «

«Примечательна в этом плане ситуация с хлебом в Петрограде, которая во многом была преувеличена распространяемыми на улицах слухами. Еще в начале двадцатых чисел февраля, когда стали растягиваться по петроградским улицам «хлебные хвосты», многие обыватели отмечают появление всевозможных домыслов относительно готовящихся распоряжений правительства о якобы прекращении продажи хлеба в течении нескольких дней с тем, чтобы установить его точные запасы[vii]. Можно представить, какую панику вызывали данные разговоры. Сами хлебопеки наблюдали явление, когда какой-то человек, купив в одной лавке хлеб, тут же становился в очередь к другой[viii]. «Хвосты» в данной ситуации неимоверно быстро росли, возбуждая беспокойство у другой части публики. (…) Улица превращается в своеобразное поле битвы, а уличная публика из мирных пешеходов – в воинственную толпу. Следующим на очереди после продуктовых магазинов оказались городские трамваи, которые толпа останавливала и переворачивала без всякой надобности[x]. Именно улица и ее события становятся актуальными для горожан. Современники вспоминают, что в февральско-мартовские дни толпа не имела каких-либо социальных, возрастных или половых особенностей. В ней были солдаты, рабочие, штатские служащие, интеллигенция, женщины и дети. Все они направлялись на улицу, не желая оставаться в стороне от происходящих событий. В феврале же, помимо стихийных рейдов толп по улицам Петрограда и Москвы, начинаются вполне осмысленные действия по отлавливанию полицейских, жандармов, городовых, во что вовлекаются тысячи людей, придающих этим действиям, по замечаниям очевидцев, характер своеобразной азартной национальной охоты-игры[xi]. В порыве увлечения некоторых убивали, сбрасывая с мостов в незамерзшую воду, что, например, отмечалось в Москве[xii]. Кроме того, в поисках оружия устраивали обыски на частных квартирах, причем наибольшую инициативу в этом проявляли уголовные элементы, только что освобожденные из тюрем[xiii]. Заканчивались они разгромом квартир. Причем подобные происшествия со временем только учащались, заставляя обывателей брать самим в свои руки проблему безопасности жилищ и во многом омрачая восторг «медового месяца русской революции». Именно в начале марта обывателями и организуются домовые комитеты, первоначальная задача которых состояла в ночной охране подъездов домов от непрошеных вторжений подозрительных лиц. Жильцы домов достают оружие, устраивают ночные дежурства.»«Многие не выдерживают данной психологической атмосферы и стараются уехать из города на дачи, оставляя в своих городских домах и квартирах только прислугу. Подобные тенденции наблюдаются уже в мае. Но тут-то их имущество и подстерегала новая опасность. Грабители, узнав в каком доме хозяин покинул свою квартиру, придумывают всевозможные ухищрения, чтобы их «обчистить». Так, доктор Ленберг, проживавший в д. № 25 по 3-й линии Васильевского острова, уехал на дачу и приезжал только для приема больных. 27 мая в неприемное время, когда доктор был на даче, к нему домой явился молодой человек и, узнав, что доктора нет дома, попросил разрешение написать ему записку. Прислуга провела неизвестного в кабинет. Минуты через три раздался звонок с черного хода в квартиру. Прислуга пошла открывать, оставив молодого человека. Там другой неизвестный мужчина завел с ней длинный разговор, и когда она вернулась в приемную, молодой человек бесследно исчез, предварительно взломав стол и похитив несколько сот рублей, бланки рецептов и печать доктора (последние представляли собой большую ценность, так как только по рецепту можно было получить в аптеке спирт в период сухого закона 1917 г.).»«Однако не только опасность со стороны криминальных элементов беспокоит жизнь обывателей в этот период. Подсознательно многие боялись, что все вот-вот рухнет и наступит реакция[xv]. Ходили слухи о существовании какой-то таинственной организации. В этой связи ужас у населения вызвали появившиеся после революции на дверях некоторых квартир написанные мелом белые кресты. Проснувшись утром и выйдя из квартир, жильцы вдруг увидели, что они кем-то «отмечены». Учитывая общую социально-психологическую напряженность, можно представить чувства и психическое состояние этих людей. Евреи тут же принялись рисовать в своем воображении картины страшных погромов, офицеры так же отнесли это на свой счет. Многие пытались систематизировать кресты по их виду и социальной принадлежности жильцов помеченных квартир. Отмечалось, что перед кварти