Уже баян, но шедевральный :)

http://www.pravda.com.ua/columns/2010/05/18/5052744/…Насладившись увиденным, мы решили ловить такси. В этот момент, как вы догадываетесь, должно прозвучать что-то Бетховенское, а еще лучше, первые ноты Первого же концерта Грига для фортепиано с оркестром.Выйдя на трассу, которая соединяет Левый берег с мостом Метро, мы не увидели машин. Ну, то есть ни одной машины вообще. Трасса была молчалива и угрюмо пустынна. Тут я и подумал, что без Медведева это дело не обошлось.Мы начали вспоминать, когда же это так перекрывали движение. И я вспомнил, как в Киев приезжал 37-й президент США Ричард Никсон. Потом мы вспоминали других гостей города – от Леонида Брежнева и до Джорджа Буша, через Кучму, Кравчука и Ющенко.Мы решили, что так не перекрывали улицы никогда. Но тут вспомнили про велогонку мира в мае 86-го чернобыльского года и согласились, что тогда перекрывали как вчера и сегодня.Короче говоря, мы пошли домой пешком. Я шел впереди, а Подя и Юра в 20-и метрах сзади. Так мы дошли до моста и прошли по нему метров 50-70. И именно в этот момент, когда мы уже прошли по мосту метров 50-70, я услышал какие-то звуки и обернулся.Вы угадали. Это был Он. Его Высокопревосходительство Президент Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев.В какой машине он ехал – я не знаю. Но машин было штук 15. И ехали они со скоростью, кажется, километров 150.Я человек законопослушный. И когда мне мой президент говорит, что Россия – это главный друг и старший брат – я всегда соглашаюсь. То есть, соглашаюсь безропотно и однозначно.И, о радость! как раз в тот момент, когда я об этом подумал, я вспомнил картины русских художников-передвижников, и именно те из них, где изображается радость селян при встрече барина. И я, конечно, подумал, что Президенту Медведеву будет приятно осознавать, что в Киеве живут культурные люди, которые видели картины русских художников-передвижников.Я остановился, повернулся лицом к дороге, снял бейсболку, и глубоко в пояс поклонился. И поклонился я не один раз (как я бы обязательно сделал, если бы в Киев приехал какой-нибудь простой российский министр), по этому случаю я поклонился раз 5 или 6, держа головной убор на вытянутой руке так, что при поклонах он касался земли.Кажется, у русских это называется "бить поклоны". Вот я их и бил. Кортеж уехал, а мы остались на мосту. Мы – это я с друзьями. Однако вскорости оказалось, что мы не были одиноки на этом мосту. Вскорости – это значит секунд через 5-10.Оказалось, что кроме нас троих на мосту были еще милиционеры. Они появились внезапно, и один сказал другому, что меня надо немедленно арестовать.- Давай наручники! – кричал один.- В тюрьму его! – кричал другой.Я уже говорил, что я человек законопослушный, и, следуя этой своей врожденной черте характера, я немедленно сомкнул руки так, чтобы милиционерам было удобнее надевать на меня эти самые искомые наручники. Но наручники все не находились и не находились.Милиционеры продолжали их искать, но я уже вернул себе дар речи. Я сказал, что видимо "они не думают о дипломатических последствиях моего ареста"."Совершенно очевидно, – продолжал я, – что Президент Медведев сильно озадачен и даже оскорблен отсутствием веселой толпы встречающих его киевлян. Я видел по телевизору, что в России Президента встречают тысячи людей и все радостно машут флажками и выкрикивают здравицы. И вот он в Киеве, а никакой реакции киевлян не видно. И только один я встретил Президента очень дружественной страны как подобает вассалу встречать своего суверена, то есть, барина. Если меня арестуют, то Медведев лично станет на защиту того единственного, кто выразил ему уважение и даже приличествующее случаю подобострастие, к которому он, видимо, уже привык".Не знаю, что подействовало на милиционеров – то ли моя пламенная речь, то ли мой удовлетворительный внешний вид, но они исчезли явно быстрее, чем появились. Тут подошли друзья, и мы начали обсуждать случившееся.- Кланялся ли ты как подобает? – спросил я Подервянского.- И даже более того, – отвечал он.- Снимал ли ты шапку, и мял ли ты ее смиренно и согбенно? – продолжал я допрос друга.- Но у меня нет шапки, – возражал он.- Да как же ты мог! – воскликнул я в сердцах, – Не взять шапку в тот день, когда приезжает сам Президент дружественной державы! Какая бездуховность процветает в стране – стенал я, – так жить нельзя! О времена, – говорил я все более воспаляясь – О, нравы!Подя заметно осунулся, ощущая тяжесть и справедливость моих слов. Тут я обратился к Юре с американским паспортом, чтобы и он осудил безнравственность поведения друга. Хотя какого уже друга? Уже не