Как я чуть было не. Прямо на банкете. –

– У меня, между прочим, чёрный пояс по куннилингу. Я могу языком мух ловить. В полёте. Мне хамелеоны завидуют. Так я сказал ей одними глазами.- А я тебя всю жизнь ждала – ответила она, тоже одними глазами. И добавила, уже другими глазами:- Пойдём в парилку?- Не могу – устоял я. Мне запрещено применять своё страшное искусство против беззащитных секретарш. Тем более в бане. У шефа новая секретарша. Латышская женщина Иветта. От песен советского кинематографа всё в ней делается горячо и упруго. Я спел «вагончик тронется, вагончик тронется» голосом Барбары Брыльской. Иветта в ответ множественно меня поцеловала, неприцельно. Куда бог пошлёт поцеловала. Стало очевидно: нынче меня ждёт ужасный успех. Ели вы приняли «ужасный успех» за безграмотность и тавтологию, значит вы не видели Иветту.Она села рядышком, почти на меня, спросила:- Ничего что я такая некрасивая?У мужчин принято горячо возражать. Я не был настолько трезв, чтобы врать, но и не настолько был пьян, чтобы обмануться.И ответил невежливо:- Ничего, я тоже не Пирс Броснан.Она сказала, ей нравятся дерзкие. И потрогала меня грудью. И положила руку на плечо. И запела многозначительным басом «ты меня на рассвете разбудишь».Первый тост говорил шеф. С новогодним пафосом, из положения «стоя».- Мы, короли дерьма и пара… Сантехники за столом одобрительно кивнули. Иванов рассказал историю про Булочкина. Булочкину велели позвонить, успокоить клиента, сказать, что обещаный с утра мастер будет к обеду. Телефонный Булочкин был учтив.- Простите – начал он издалека – вы ещё не заебались ждать?Потом мы пытались создать в бассейне резонансную волну, чтоб выплеснулось и затопило нижний этаж. Для смеху. Ещё сломали душ и оторвали дверь в парилку. В общем, всё как у людей.