Чернокнижное

Маменька моя, чтоб избежать нудных дознавателей из Инквизиции, хранит диплом психолога. Книгу заклятий прикрыла Фромом, Эриксоном, прочей пост-Фрейдистской чепухой. И "консультирует". Заговаривает флюсы, нежелательные любови, обжорство и сумашедших детей. Профессор трёх институтов, притом. Если маменьку зовут на свадьбу, значит опять шаманила плачущей студентке. История про Верку.Верке тридцать лет. Лучшие ноги института. Пришла красивыми ногами на консультацию, ревёт. Её Виталику двадцать один. Пристал, чисто листик к распаренной попе. (На Веркин зад глядя, многие мечтают переродиться в листик)Виталик на мерседесе катает сколько хочешь, хоть до Китая.  И цветы, и в театр, и деньгами любовь выражает. Но очень жадный до своих руки и сердца. К Мендельсону, дескать, у него идеосинкрозия, пятна жёлтые по телу. И при том не уходит.Маменька не выносит женских слёз. Приводи, говорит, своего Микки-Мауса. И слова заветные называет, чтоб жертва не сбежала по пути. Никто не знает, в чём суть той консультации. Надеюсь, не дошло до "саркофага девы", "вилки еретика" и "стула ведьмы". Думаю, маменька обошлась простыми раскалёнными щипцами. Ничем иным вдруг покладистость Виталика не объяснить.В тот же вечер Виталик делает предложение, от чего дедушка Виталика падает в обморок. Натурально. Со стула на пол. Узнал о помолвке, сразу – брык, головой в кошачье блюдце.Этот дедушка, кстати, владец заводов/газет/пароходов, обещал подарить трёхэтажный шалаш в Юрмале, если Виталик женится на ком угодно, кто не будет Веркой. И тут – нате, такая экономия. Кто хошь обрадуется до безчувств.Меж тем, Верхний Бог – он Драматург. Бытие придумал, как средство от скуки. (Чем иначе объяснишь злодеев?) Богу угодно всё, что бодрит. И, значит, по законам божьей драмы, из-за портьеры должен выползти злой колдун, чтоб наслать на Виталика морок внучьего послушания. Я даже знаю, кто будет этот колдун. Мне ж от деда много не надо – половину Юрмальского шалаша, мелкими купюрами.З.ы.Проходил щас мимо зеркала – ужос, как горят мои глаза.