Изменения до неузнаваемости

Между лыжами и биатлоном вся разница — в винтовке. Если взглянуть пристальнее, можно рассмотреть еще много особенностей, но они не мешают спортсменам и тренерам то и дело перескакивать из беговых лыж в биатлон и обратно. Правда, не всегда успешно. Биатлонисту Вадиму Сашурину, например, стоило немалых трудов удержаться на скользкой лыжне, и, несмотря на то что именно на период его тренерства пришлась «шальная» медаль Леонида Корнеенко на чемпионате мира, впечатления от его работы остались неоднозначные. Тем неожиданнее было увидеть в лыжной сборной образца 2010 года Александра Попова. Интересно, что его коллега–предшественник лыжами занялся, оказавшись на перепутье, а Александр Владимирович в помощники Виктору Камоцкому подался по окончании самого успешного в истории белорусского биатлона сезона. «Все почему–то удивляются, что я в лыжи перешел, а на самом деле никакого подвоха нет: просто новый этап в жизни», — усмехается Попов, сваливая «вину» за свой переход на Камоцкого. — Это он меня уговорил. Тем более что общего у лыж и биатлона гораздо больше, чем кажется». Например, психология. Именно в ней Александр Владимирович намерен искать ответы на стоящие перед лыжниками вопросы.

— Ошибкой Сашурина, думаю, стало то, что он начал бороться с существовавшей системой, — говорит Попов. — Тогда как нужно было просто работать и решать насущные проблемы теми средствами, которые доступны. Я не разговаривал с Вадимом на эту тему, но, мне кажется, он поспешил расстаться с лыжными гонками. Не бывает же так, что человек приходит на новое место и у него сразу все получается. Мне, например, было трудно стать тренером, трудно и сейчас начинать работу с лыжниками.

— С биатлоном связи, подозреваю, тоже не обрубили?

— Конечно, ведь столько лет отдано. И за выступлениями ребят буду следить обязательно. За Сергеем Новиковым, который своим упорством и работой достиг многого. Правда, пройти огонь и воду чаще оказывается гораздо легче, чем справиться с пресловутыми медными трубами.

— Думаете, что Сергей зазнается?

— Не думаю. Более того, я считаю, что если Новикову удастся сохранить холодную голову на волне успеха, он еще многого сможет добиться. Но ведь в мыслях любого человека разобраться очень непросто. А спортсмен за совершенно короткий промежуток времени может и вовсе измениться до неузнаваемости. Примеров, в том числе и в нашей биатлонной сборной, хватает.

— Уж не Алексея Айдарова ли вы имеете в виду?

— Его. Леша был прекрасным человеком. Хотя, почему был? Мы с ним очень давно не виделись, и я не исключаю, что сейчас у него что–то внутри перекипело и он вновь взглянул на мир под правильным углом. Хотя что только ни делали, чтобы вернуть его «на землю». И по–хорошему, и по–плохому. Я даже на родину к нему ездил, пытался уговорить вернуться обратно. Самое интересное, что до Олимпиады в Нагано мы выступали в одной команде, жили вместе, и я даже считал его своим другом. Но когда в голове звучат эти самые «трубы», очень сложно увидеть что–то вокруг и не потерять землю под ногами. Вы посмотрите, что с Андреем Арямновым творится. Или наш Леня Корнеенко. Мне Камоцкий рассказывал, что после той «серебряной» гонки Леониду одного вечера хватило для того, чтобы забыть обо всех обстоятельствах, поднявших его на пьедестал, и решить, что эта медаль — исключительно личная заслуга. И таких примеров я вам могу гору привести.

— Вы тоже поднимались на вершину…

— У меня немного другая ситуация. Прежде чем стать олимпийским чемпионом, я провалил первую дистанцию. Приехал на Игры лидером команды, «сгорел», как молодой, и показал худшее время среди всех ребят из нашей сборной. По существовавшим тогда правилам последнего на спринтерскую гонку не ставили, и я остался за бортом. Потом, конечно, была эстафета, было «золото», но этот холодный душ вначале меня очень хорошо освежил.

— Сейчас, говорят, молодежь другая стала, падкая на славу.

— Молодежь во все времена такая была, а иммунитет к звездной болезни всегда зависел от характера. Ведь Новиков и сейчас продолжает тренироваться, а Корнеенко куда–то пошел, где–то упал, что–то сломал…

— Со всяким могло случиться.

— Можно, конечно, и на тренеров кивать: недосмотрели, дескать. Но ведь человеку 25 лет! И, например, Сергей Долидович за 37 лет почему–то никуда не вляпался. И Новиков другой. Хотя биатлонисты — они вообще по сути своей более дисциплинированные. Возможно, это обращение с оружием сказывается, но чувствуется это различие сразу. Разгильдяи, конечно, и в биатлоне встречаются, но в лыжах такие понятия, как жесткая дисциплина и самоконтроль, кажется, отсутствуют напрочь. Ребята вроде все выполняют, стараются, но если, например, скажешь биатлонисту «стань на эту доску и сделай столько–то прыжков», то он обязательно проверит: не сломается ли? А лыжники в подавляющем большинстве даже не задумаются об этом. Вид спорта сильно влияет на психологию. Ни один горнолыжник, например, никогда не выйдет на трассу, не проверив лично, как у него отрегулированы крепления. У прыгунов с трамплина тренеры принципиально не устанавливают крепления — только спортсмены. А у лыжников сплошь и рядом ситуации, когда на роллерах «вдруг» на спуске откручивается какая–нибудь гайка. И как ты их ни воспитывай — без толку. Мы с Камоцким три месяца потратили только на то, чтобы приучить их переодеваться прямо на трассе, а не идти разогретыми до гостиницы.

— Правильно, выходит, говорят, что наших спортсменов нужно обязательно в ежовых рукавицах держать?

— Тоже не лучший вариант. Потому что как ни ругай, как ни заставляй, а максимального результата спортсмен сможет добиться только тогда, когда сам поймет, что тренер не ставит задачу поймать его на каком–нибудь нарушении режима, а пытается помочь. Да и менталитет свою роль играет. Хотят, например, россияне пригласить главным тренером в лыжную сборную эстонца Мати Алавера. Это прекрасный специалист, авторитарный тренер. Но далеко не факт, что у него получится. Потому что таких индивидуальностей, как Андрюс Веерпалу и Яак Мяэ, у него там не будет. Если двукратному олимпийскому чемпиону Веерпалу говорят, что в этот раз питание за свой счет, у него даже не возникает вопросов. А наши из–за недополученной витаминки или отсутствия роллеров запросто могут решить, что и на тренировку идти необязательно. У Камоцкого, кстати, в мае во время сбора в Раубичах очень показательный случай был. Выходит он на тренировку — идет дождь. Дает установку: кросс два часа. У ребят, конечно, энтузиазма немного. А он, не оглядываясь на их растерянные лица, бежит на трассу. Ребята понемногу за ним — куда ж деваться? Так два часа вместе и отбегали. Из таких вот моментов и складывается со временем чувство коллектива и понимание серьезности дела, которым занимаешься. Кстати, еще один момент, который моментально вырабатывает самодисциплину, — конкуренция. В сборной Союза порядок был не потому, что тренеры лютовали, а потому, что количество претендентов намного превышало число мест в составе. А наших ребят, что в лыжах, что в биатлоне, дефицит резерва разбаловал. Попал человек в сборную — все, мечта сбылась. Можно расслабиться. А расслабляться не надо, не время сейчас.

Автор публикации: Дмитрий КОМАШКО

Фото: Александр РУЖЕЧКА

This entry was posted in Без рубрики. Bookmark the permalink.

Comments are closed.