19-20 ноября Саммит НАТО в Лиссабоне должен был ответить на многочисленные вызовы, стоящие перед организацией, погрязшей в безуспешных усилиях противоповстанческой (counter-insurgency) операции в Афганистане и отсутствием системной и последовательной политики в регионах ее первичной ответственности. Половинчатыми успехами Альянса можно считать патрулирование берегов Сомали, где иногда удается защитить судна от пиратов, и миссию в Косово, где КFOR определенно функционирует даже более ответственно и подотчетно, чем структуры ООН. В подтверждение этому, слова бывшего министра финансов, влиятельного оппозиционного лидера Афганистана Ашрафа Гани (Ashraf Ghani), который не пожалел комплиментов об уровне прозрачности и подотчетности деятельности ISAF в противовес, по его собственным словам, безуспешности и коррумпированности миссии ООН.
Саммит в Лиссабоне, который оптимисты уже назвали “историческим”, должен был ответить на все системные вызовы, стоящие перед организацией. Такие вопросы, как урезание военных расходов в европейских странах, непопулярная война в Афганистане, непонятные отношения с Россией и целый список неконвенционных угроз, таких как кибератаки и теракты, стали основными темами дискуссий и закулисных обсуждений. В эпоху посткризисного восстановления мировой экономики, Саммит выразил серьезную озабоченность в связи прогрессирующим увеличением размеров финансовых вливаний США по сравнению с европейскими союзниками. Так, если в 2000г. США предоставляли только 49% финансирования, то сегодня доля американцев возросла до 73% всего бюджета НАТО.
Саммит принял Новую Стратегическую Концепцию, в которой вполне открыто и прямо указываются новые угрозы, стоящие перед организацией в новую эпоху. Параллельно, итоговый документ саммита оставляет множество вопросов, не дающих покоя не-членам Альянса, такие как открытая возможность повторения опыта гуманитарных интервенций в кризисные ситуации во всем мире (без территориальных ограничений), когда СБ ООН – носящая бремя “главной ответственности за поддержание международного мира и безопасности” (Ст. 24), окажется парализованной, как в случае с Косово и Ираком. В новой редакции концепции НАТО выражена готовность “развернуть надежные вооруженные силы, где и когда (!) это необходимо для безопасности (стран-членов)”, а также “содействовать общей безопасности с партнерами по всему миру”. Конечно, второй параграф все еще отмечает важность роли СБ ООН, но 3 основные миссии организации – коллективная самооборона, кризисное регулирование и кооперативная безопасность – включают положения, зачастую выходящие за рамки декларативного признания роли и места СБ. В частности, параграф 11 указывает, что нестабильность и конфликты за границами НАТО могут создать прямую угрозу для членов организации, тем самым заранее ссылаясь на положения о коллективной, в том числе превентивной, самообороне Уставов НАТО (Ст.5) и ООН (Ст. 51).
Выступающие перед молодыми лидерами атлантического мира, где автор этих строк имел честь и привилегию представлять Армению, все без исключения высшие должностные лица НАТО – от генсека Андерса фог Расмуссена и до американского генерала Дэвида Петреуса – подчеркивали, что организация продолжает опираться на свои ценности, и готова и имеет все возможности для вмешательства в любые кризисы для защиты этих ценностей, особенно когда речь идет о человеческих жизнях в целевых государствах. В частности, как организация, которая, кстати, никогда не подавала заявку в Секретариат ООН для получения статуса “региональной” (Глава VIII Устава ООН), НАТО открыто признало необходимость дальнейшей работы над стратегиями “экспедиционных операций, включая борьбу с повстанцами, миссий по стабилизации и восстановлению”. Интервенции в нестабильные регионы и конфликты, по словам Расмуссена, должны оставаться на повестке НАТО, так как нестабильные и недееспособные государства за пределами границ организации также представляют открытую угрозу для стран-членов НАТО. Пример пиратства в Аденском заливе – отличная иллюстрация этих трансграничных угроз. Лиссабонскую концепцию Генеральный секретарь НАТО уже назвал “дорожной картой” на следующие 10 лет.
Но важнейшей интригой Лиссабонского саммита был вопрос все-Европейского ПРО, которую энергично продвигал президент России Дмитрий Медведев. Еще до самого саммита генсек НАТО заявил в Москве, что единая система противоракетной обороны невозможна. И тем не менее, необходимость рестарта отношений Россия-НАТО никто не ставил под сомнение, тогда как каждая из сторон представляла сотрудничество по собственному сценарию. Например, невзирая на активное несогласие России на расширение НАТО, новая стратегия включает положение о политике “открытых дверей”, поддерживая и углубляя партнерство с Украиной и Грузией. С другой же стороны, Расмуссен ограничился обобщающими заявлениями на вопросы о членстве этих стран, ссылаясь на их неготовность. “Я понимаю, что Грузия имеет сильное стремление присоединиться к НАТО. Мы поможем Грузии в процессе реформ” – ограничился Расмуссен 19 ноября на встрече с молодыми лидерами. Постоянный представитель РФ при Североатлантическом альянсе Дмитрий Рогозин до начала работы Совета Россия-НАТО, 20 ноября, заявил, что принятая Новая Стратегическая Концепция создает “хорошую основу для более глубокого диалога с Россией по стратегическим вопросам безопасности”. По его словам, новый документ является компромиссным между Восточной и Западной Европой в их понимании роли и места России в вопросах европейской безопасности.
Армянский след в Лиссабоне
На прошлый уикенд Лиссабон – до сих пор помнящий своего великого армянского мецената Галуста Гюльбенкяна – превратился в политическую столицу планеты. Сады, музеи и улицы имени Гюльбенкяна разбросаны по всему городу. Из-за плотного графика работы во время Саммита, автору этих слов не посчастливилось увидеть все эти достопримечательности, однако, по иронии судьбы, в последний день пребывания в этом славном городе уже когда все закончилось, умудрился потеряться…. именно на улице Гюльбенкяна.
В итоге всех обсуждений была принята Декларация Лиссабонского Саммита НАТО, который, вместе с стратегической концепцией, представляет обобщенное понимание состояния международной безопасности в видении стран-членов. Предметом активных обсуждений стал 35 параграф этого документа, относительно замороженных конфликтов на территории б-СССР – на Южном Кавказе и в Молдавии. За день до официального начала работы Саммита, пресс-секретарь президента Армении распространил заявление, в котором армянская сторона подвергла жесткой критике однобокую позицию Альянса и оповестила всех о бойкоте приглашения. Согласно этому заявлению, армянская сторона отмечала, что хотя сотрудничество в Североатлантическим альянсом является важной составной частью национальной безопасности Армении, тем не менее Ереван считает неприемлемыми принятие обобщенных формулировок по южнокавказским конфликтам. В заявлении особо подчеркивалось, что такой подход является еще более опасным сегодня, принимая во внимание “беспрецедентный рост военных расходов Азербайджана и анти-армянскую риторику руководства этой страны”.
В целом, разногласия между Арменией и НАТО не появились неожиданно и только сегодня. Еще на пресс-конференции в Брюсселе в мае с.г. с генсеком НАТО фог Расмуссеном президент Серж Саргсян подчеркнул необходимость сбалансированного подхода организации к карабахскому вопросу, подметив, что в будущем документы и резолюции НАТО должны быть в духе заявления министров ОБСЕ, озвученного в декабре 2009 года. Более того, когда в августе стало ясно, что ПА НАТО планирует обсудить и принять резолюцию по Карабаху, спикер парламента Армении Овик Абрамян обратился с письмом к председателю ПА с призывом не вмешиваться в переговорный процесс, напомнив, что это исключительная миссия Минской группы ОБСЕ.
Отсутствие принципа национального самоопределения, закрепленного в Хельсинкском Заключительном Акте, в итоговом документе НАТО не может не настораживать армянскую дипломатию. Хотя НАТО не имеет международного мандата для того, чтобы непосредственно заниматься карабахским урегулированием, но мнение этой авторитетной военно-политической организации не может игнорироваться. В этом отношении, кажется, было принято правильное решение отказаться от участия на Саммите на высоком уровне, ограничившись только присутствием министров обороны и иностранных дел, тем самым “освобождая” себя от политического обязательства признания значимости данного документа на государственном уровне. Это, естественно, не означает, что Армении удалось нивелировать значимость анти-армянских положений декларации, но заявить о своем несогласии и, фактически, непризнании этого документа, президент был обязан, что и было сделано. Важно осознать, что Армения не является членом Альянса, и соответственно не имеет права голоса в принимаемых Североатлантическим Советом декларациях – и в таких неординарных случаях бойкот является единственно приемлемой формой демарша. В отличие от той же Грузии и Азербайджана, дипломатия и внешняя политика Армении никогда не отличались своей публичностью, т.е. министры ИД и президенты всегда были склонны не афишировать свою международную деятельность в промежуточных этапах, или иными словами – не тратить ресурсы на пиар в стремлении отвести внимание народа от реальной картины. На этом фоне, на уровне общественного восприятия Армении, внешняя политика Азербайджана, при прочих равных условиях, отличается “организованностью” и “мощью”, тогда как в реальности власти этой страны делают большой шум из ничего, в надежде создать иллюзию движения вперед. Яркий пример этому – активная пропаганда властями этой страны, например, резолюций Организации Исламская Конференция, которые в реальном выражении не играют ровно никакой роли в международной политике, и кроме Азербайджана никто (кроме Пакистана, формально находящегося с Арменией в состоянии войны), даже сами страны ОИК не вспоминают. В этот же список можно включить резолюции ПАСЕ, которые штудируются азербайджанскими, турецкими и другими маргинальными депутатами и опять активно пропагандируются азербайджанской стороной, как “весомое доказательство” поддержки международного сообщества. Армянская же сторона, по разным объективным и субъективным причинам никогда по большому счету не придерживалась концепции публичной дипломатии, и свои успехи (также как и провалы) оставляет в пределах узких коридоров власти. Отличный пример – принятая ЮНЕСКО резолюция от 17 ноября, которая объявила армянские хачкары неотъемлемой частью своего нематериального культурного наследия. По армянским медия-ресурсам прошли короткие заметки на эту тему только в день принятия резолюции, и все, тогда как в коридорах ЮНЕСКО шла активная борьба азербайджанцев против армянской делегации. С точки зрения общественного управления, может это и ошибочная концепция, и любая конструктивная критика на этот счет была бы уместной.
Оппозиционные силы Армении сразу после принятия Лиссабонской Декларации выступили с резкой критикой властей, которые, по их мнению, допустили провал внешней политики. Принимая логичность части аргументов, тем не менее следует обратить внимание на безосновательность, например, заявлений о том, что “до этого НАТО, говоря о карабахской проблематике, всегда ссылался на Минскую группу ОБСЕ”, а впредь, значит, не признает этот формат. Авторам таких политических заявлений следовало бы еще раз просмотреть декларацию, 35 параграф которого, в числе прочих, указывает на необходимость “уважения текущих переговорных форматов”. Как сказал в закулисных обсуждениях один из американских дипломатов, “оппозиция для того и существует, чтобы критиковать власти”.
Несомненно, предстоящий Саммит ОБСЕ в Астане 1-2 декабря станет нелегким тестом для армянской дипломатии, от решений саммита, если таковые появятся, будет зависеть мир или война в Карабахе. Сегодня все другие разговоры и суждения о резолюциях ОИК, ПАСЕ, НАТО и “Организации приграничных государств Азербайджана” будут существенно скорректированы после Астаны.
