Что ж, поговорим о дедовщине

Когда люди, знакомые с военной службой "заочно", начинают рассуждать на эту тему, то порой рождаются довольно необычные предложения, например, о выборности сержантов.Чаще же всего приходится слышать рассуждения, что солдаты не обращаются с жалобами на «дедов» в прокуратуру по одной из следующих причин:(1) они глупые и не знают о её существовании;(2) не могут никаким образом с ней связаться;либо(3) не уверены, что их обращения вообще кто-то будет разбирать.Как человек, за 4 года действительной службы успевший побывать и срочником, и сотрудником военной прокуратуры (хотя и прикомандированным, что, я думаю, понятно), замечу на это вот что:Пункт (1) следует просто исключить из рассмотрения, поскольку иначе надо допустить, что в армию призывают сплошь каких-то фантастических дебилов, которые в прежней жизни не слышали о таком понятии, как «заявить в милицию».Пункт (2) иногда имел место; но нельзя сказать, чтобы это было общим правилом. Следственный участок, на котором я просидел последний год службы, находился непосредственно в городке, у КПП, и любой солдат мог зайти туда собственной персоной. Или, например, позвонить по телефону с тумбочки дневального. Однако не приходили и не звонили. А если приходили, то не по своей воле.Пункт (3) ближе всего к истине, но тоже с серьезными оговорками. При всей загруженности (на моей памяти следователи имели в среднем одновременно 10-15 дел в производстве, а иногда доходило и до 20-25) разбирать обошедшийся без последствий мородобой никто и в самом деле не стал бы; но в случае сломанной челюсти (не говоря о более тяжких последствиях) дело возбуждалось всегда и автоматически. Другой вопрос, что приходилось преодолевать вполне нешуточное сопротивление командиров и политработников (сочинявшихся бредовые версии в стиле «это он сам упал, и так было восемь раз»), равно как и самого подследственного, который также крайне неохотно соглашался рассказать о том, кто же его лупил. (Справедливости ради надо признать: бывало, хоть и редко, когда командиры сами охотно подводили «деда» под статью. Обычно либо это был уже совершенно отвязный тип, который их самих вконец достал, либо по каким-то причинам в полку ещё не исчерпалась норма «палок».)Так вот возникает вопрос (собственно, вопрос это только для тех, кто судит об армии со стороны): в чём причина такого героического молчания? Если в двух словах: новобранец, «настучавший» на «деда» (не важно, «раскололся» ли он на допросе, или сам донёс) сам «дедом» уже никогда не будет. Скорее всего, его больше никто пальцем не тронет, но зато жизнь строго по уставу до самого дембеля ему гарантирована. Одного такого парня я встречал в 154 обс: он буквально в день своего увольнения, за несколько часов до отправки в аэропорт деловито подметал плац в парке. Более того, когда «молодым» делались какие-то поблажки, на него они не распространялись. Всем перекур, а ему: «Эй, а ты чего сидишь? Давай работай». Новобранцы смотрели на него и делали выводы.Подбробно же по теме, с точки зрения социальной психологии, интересное рассмотрение приведено здесь. Рекомендую всем, кто интересуется предметом.