Искусство выживания при большевиках

(Рассказ Пантелеймона Романова "В темноте")===В разбитую парадную дверь восьмиэтажною дома вошли старичок со старушкой. Столкнувшись с каким-то выходившим человеком, старичок спросил:— Скажи, батюшка, как пройти к швейцару бывшему Кузнецову?— Идите на пятый этаж, считайте снизу пятнадцатую дверь. Только по стенке правой стороны держитесь, а то огня по всей лестнице нет и перила сломаны.— Спасибо, батюшка. Старуха, не отставай. Права держи. О господи, батюшка, ну, и темень…Некоторое время было молчание.— Да не лети ты так! Чего понесся, постой, говорю!— Что ты там?— Что… запуталась тут где-то…— Вот еще наказание. Говорил — сиди дома. Куда нечистый в омут головой понес? Ой, мать, Пресвятая Богородица, и чем это они, окаянные, только лестницу поливают? Начал по дверям считать, поскользнулся и спутался. Вот и разбирайся теперь, сколько этажей прошли…— Да куда ты все кверху-то лезешь?— А ты думаешь, на пятый этаж взобраться все равно, что на печку влезть? Черт их возьми, нагородили каланчей каких-то, чисто на Ивана Великого лезешь. Что-то даже голубями запахло.— Ты смотри там наскрозь не пролезь.— Куда — наскрозь? Ой, господи, головой во чтой-то уперся… Что за черт? Куда ж это меня угораздило?.. Даже в пот ударило. Хоть бы один леший какой вышел. Прямо как вымерли все, окаянные…Бывший швейцар, переселившийся из своего полуподвала в пятый этаж, садился вечером пить чай, когда на лестнице послышался отдаленный крик. Через минуту крик повторился, но уже глуше и где-то дальше.— Кого это там черти душат? Выйди, узнай,— сказала жена,— еще с лестницы сорвется. Перила-то, почесть, все на топливо растаскали.Швейцар нехотя вышел на лестницу.— О господи, батюшка,— донеслось откуда-то сверху,— уперся головой во чтой-то, а дальше ходу нет.— Да куда тебя нелегкая занесла! — послышался другой голос значительно ближе.— Должно дюже высоко взял. Уперся головой в какой-то стеклянный потолок, а вниз ступить боюсь. Замерли ноги да шабаш. Уж на корячки сел, так пробую.— Кто там? Чего вас там черти носят? — крикнул швейцар.— Голубчик, сведи отсюда! Заблудились тут в этой темноте кромешной. Стал спускаться, да куда-то попал и не разберусь: где ни хватишь — везде стены.— К кому вам надо-то?— К швейцару, к бывшему.— Да это ты, что ли, Иван Митрич?— Я, батюшка, я! К тебе со старухой шел, да вот нечистый попутал, забрел куда-то и сам не пойму. Чуть вниз не чубурахнул. А старуха где-то ниже отбилась.— Я-то не отбилась. Это тебя нелегкая занесла на самую голубятню.Швейцар сходил за спичками и осветил лестницу. Заблудшийся стоял на площадке лестницы, в нише, лицом к стене и шарил по ней руками.— Фу-ты, черт! Вон куда, оказывается, попал. Все правой стороны держался. Лестница-то вся обледенела, как хороший каток… того и гляди.— Воду носим,— сказал швейцар,— да признаться сказать, и плеснули еще вчерась маленько, а то, что ни день, то какая-нибудь комиссия является,— кого уплотнять, кого выселять. Тем и спасаемся. Нижних уплотнили, а до нас не дошли — так вся комиссия и съехала на собственном инструменте.— Надо как-нибудь исхитряться.Все спустились в квартиру.— Ну и страху набрался,— говорил гость,— думал: ума решаюсь: где ни хвачу рукой — везде стенка…— Спервоначалу тоже так-то путались,— сказала жена швейцара,— зато много спокойней. Сами попривыкли, а чужому тут делать нечего.— Это верно. А то какой-нибудь увидит, что чисто, сейчас тебя под статью подведет, и кончено дело.— Не дай бог…— А вот хозяин мой этого не понимает, все норовит чистоту навести.Швейцар молчал, а когда жена вышла на минуту в коридор, сказал:— Наказание с этими бабами… Перебрались сюда, думал, что получше будет, чем в подвале, а она тут как основалась, так и пошла орудовать. Из кресел подушки зачем-то повытащила. Теперь у нее в них куры несутся. Тут у нее и поросенок, тут и стирка, тут и куры, а петуха старого вон между рамами в окно пристроила.— Отдельно? — спросила старушка-гостья.— Да, молодого обижает. Это они с невесткой тут орудовали, когда я за продовольствием ездил. Из портьер юбок себе нашили. Не смотрит на то, что полоска поперек идет, вырядилась и ходит, как тигра, вся полосатая.За дверью послышалась какая-то возня и голос хозяйки:— Ну, иди, домовой, черти тебя носят!Дверь открылась, и из темноты коридора влетел выпихнутый поросенок, поскользнулся на паркете и остолбенел; остановившись поперек комнаты, хрюкнул.— Это еще зачем сюда?— Затем, что у соседей был. Спасибо, хватилась, а то бы свистнули.— Ты бы еще корову сюда привела,— сказал угрюмо швейцар.— А у тебя только бирю
льки на уме… Вот хозяина-то бог послал…— Ну, старуха, будет тебе…— Да как же, батюшка: барство некстати одолело. Первое дело из подвала сюда взгромоздился. Грязно ему, видите ли, там. Умные люди на это не смотрят, а глядят, как бы для хозяйства было поудобнее. Теперь вон на нашем месте, что поселились,— у них коза прямо из окна в сад выходит. А тут поросенка сама в сортир носи. А лето подойдет, погулять ему,— нешто его, демона, на пятый этаж втащишь. И опять же каждую минуту выселить могут. Это сейчас-то отделываешься: лестницу водой поливаешь, а летом, брат, не польешь…На лестнице опять послышался какой-то крик и странные звуки, похожие на трепыханье птицы в захлопнувшейся клетке.— Что это там, вот наказанье. Пойди посмотри.Швейцар вышел, и хозяйка продолжала:— Вон соседи у нас — какие умные люди, так за чистотой не гонятся. Нарочно даже у себя паркет выломали, чтоб никому не завидно было, два поросенка у них в комнате живут, да дров прямо бревнами со снегом навалили. А окно разбитое так наготове и держат — подушкой заткнуто,— как комиссия идет, они подушку вон и сидят в шубах. Так у них не то чтоб комнату отнимать, а еще их же жалеют: как это вы только живете тут? А они — что ж, говорят, изделаешь, время тяжелое, всем надо терпеть. Вот это головы, значит, работают.— Верно, матушка, верно.— Тоже теперь насчет лестницы: освещение было сделал, мои матушки! Ну, лампочку-то хоть на другой день какие-то добрые люди свистнули. Я уж говорю: что ж ты, ошалел, что ли? Сам в омут головой лезешь. Теперь кажный норовит в потемочках отсидеться, а ты прямо на вид и лезешь. Вот теперь темно на лестнице, сам шут голову сломит, зато спокойны: ни один леший за комнатой не лезет, от всякого ордера откажется. Намедни комиссия приходила, чуть себе затылки все не побили: поскользнется, поскользнется, хлоп да хлоп!Вдруг на лестнице послышался голос швейцара, который кричал на кого-то:— Куда ж тебя черти занесли? Не смотрите, а потом орете. Вот просидела бы всю ночь тут, тогда бы знала.Швейцар вернулся в свою комнату и с досадой хлопнул дверью.— Что такое там? — спросила жена.Швейцар повесил картуз на гвоздь, потом сказал:— Старуха какая-то не разобралась в потемках, вместо двери в лифт попала да захлопнулась там.===