Притча о П. – продукт скрещивания Уэльбека и Сартра

Подследственному П., арестованному по исключительно "политическим" соображениям, предлагается сделка: ложный донос на малознакомого человека К. в обмен на свободу.П. не одинок: у него есть семья и пожилой отец, которым его заключение приносит тяжелые страдания.Если он выберет свободу в обмен на доносы, то принесет страдания К. и его родственникам, однако освободит от страданий своих близких.Нормы морали говорят ему: "ты должен заботиться о своих ближних".Но в то же время он помнит притчу о добром самаритянине, из которой следует, что ближний – это тот, кто находится в беде.Более того, известно, что нехорошо совершать предательство ради собственной выгоды, а собственной выгодой для П., оказывается как раз забота о близких, приносящая ему больше куда удовольствия, чем забота о малознакомом человеке.П. в замешательстве.Он принимает решение избирать в качестве критерия выбора другой закон нормативной этики: "человеку должно воздаваться по достоинству".К. известен своими не вполне честными финансовыми махинациями, и это кажется П. вполне удовлетворительным доводом для выбора не в пользу К. Но тут он неожиданно припоминает, что и его жена-учительница несколько раз приносила в дом не в меру ценные "подарки" от родителей своих учеников.П. пробует на прочность еще один этический норматив: "ты должен приносить людям как можно меньше вреда".Но что этот закон требует минимизировать?Количество людей, которым будет нанесен вред?П. кажется, что у К. родственников поменьше, чем у него самого, а значит, выбор не в пользу К. был бы вполне оправданным.Но П. также помнит цитату из классика, которую он всегда считал ключевым законом морали: "если бы для того, чтобы изменить мир, потребовались слезы одного ребенка, я бы не согласился".А значит, количество людей вряд ли может являться определяющим фактором.С другой стороны, если оценивать ситуацию не в аспекте количества, а в аспекте силы вреда, то как тут достичь объективности?У К. грудной ребенок, у П. пожилой отец.После некоторых раздумий П. все же решает, что вред, нанесенный жене К. и их грудному ребенку от тюремного заключения отца будет большим, чем вред, нанесенный его собственной семье в случае его заключения.П. отказывается доносить на К. и остается в тюрьме.История с заключением П. получает широкую огласку, в результате которой отец П. лишается престижного места работы.Потеря работы при столь унизительных обстоятельствах становится для отца П. "последней соломинкой", он получает инфаркт и умирает.В тот же день в камеру к П. подсаживают К., на которого нашелся другой компромат.Однако у К. находятся влиятельные связи, его вскоре выпускают на свободу, а П. остается сидеть дальше.Оказался ли П. в столь трагической ситуации лишь потому, что единственный среди всех действующих лиц пытался руководствоваться нормами морали?Вовсе нет: следователи, поставившие его перед этой дилеммой, делали карьеру ради того, чтобы прокормить свои семьи.Более того, они были уверены, что П. сообщит им все необходимые сведения об К. и выйдет на свободу.В то же время, не вполне порядочный К., по их мнению, вполне заслуживал заключения: им лишь не хватало формальных улик для его ареста.Должен ли был К. остаться в заключении "ради" П.? Вряд ли бы это принесло П. больше пользы, чем свобода К. принесла его ребенку.Ошибочными ли были моральные категории, которыми руководствовался П.? Вовсе нет.Повернись ситуация иначе, выбор П. оказался бы совершенно правомочным: как П. ни старался, он так и не нашел логической ошибки в своих рассуждениях.К тому же вскрытие показало, что у отца П. начинался рак, и дни его так или иначе были сочтены.П. обещает себе впредь руководствоваться не соображениями морали, но лишь собственной выгодой.Серией мелких предательств он поднимается по тюремной иерархии, и через два года его освобождают за "примерное поведение".Выйдя на свободу, он быстро оставляет жену и детей ради молодой любовницы.Но вскоре любовница бросает его самого, и П. остается в одиночестве.