Холлоуэй-роуд (опыт глянцевого рассказа) –

– Ну что, звоним, так сказать, коллегам? – осторожно спросил я Ника, когда стало темнеть. Я очень не хотел, чтобы это выглядело, будто мне с ним скучно. – Ну что, звоним, так сказать, – согласился Ник и вытащил из кармана мобильник, – ты звонишь Рите, я звоню Викки. Ну, или наоборот. Через час мы сидели в «Пеликане» на Холлоуэй-роуд. Потертые, но все еще мягкие диваны, низкие столы, музыка с едва различимой претензией. «Пеликан» – вполне себе паб, особенно для района, где он находится: неуютной сетки улиц, прямых и широких, уходящих далеко на север и на восток. К тому же, сегодня «Пеликан» почти пуст: заведения без террас в жару не пользуются успехом, да и вообще, в конце июля люди стараются уезжать из города. – Привет, мальчики, – окинула нас взглядом Викки, – хорошо отдохнули?Мы с Ником провели почти все воскресенье вдвоем, гуляя по Южному берегу, как школьники. Смотрели уличные шоу и книжные развалы. Ели мороженое. Честно старались не соскальзывать на наезженные темы. Соскальзывали все равно: чем больше с человеком видишься, тем больше с ним говоришь об одном и том же. Обычно Ник по-светски, очень по-английски болтлив, но свою собственную жизнь он умело окутывает тайной. Нужно очень постараться, чтобы что-нибудь из него вытянуть. Я, на самом деле, всегда старался, и даже порой успешно. Старался отчасти из любопытства, а отчасти оттого, что глупо это – вести светские разговоры.Я вовсе не лукавил: мне и в самом деле не было с ним скучно. Разве что чуть-чуть неловко. Бродить наедине с другом по городу – отвык я уже от этого. И еще – мне очень не хотелось его жалеть, но я ничего не мог с собой поделать. Какой-то он чуть-чуть неприкаянный. Была у него когда-то давно Инас, стройная черноглазая египтянка. Иногда после универа приходила к нам в лабораторию с большим учебником, садилась на его стул и тихо ждала, пока он освободится – как ребенок на работе у родителей. Но новый друг Инас – доктор, и сама она уже выучилась на доктора, а Ник – ученый, деклассированный элемент.К тому же с работой у Ника все идет не так. Хотя это-то как раз у нас, ученых, обычное дело.Мы выбрали место напротив барной стойки. Ник и Викки – по одну сторону широкого стола, я и Рита – по другую.- По-моему, нам нужно поменяться местами, – сказал я. – А то эти англичане сейчас начнут говорить в два раза тише и в четыре раза быстрее, и мы не расслышим ни одного слова.- Да ладно, пусть пообщаются, – улыбнулась Рита, – что берем? Two beer? – Рита, “s” на конце слов во множественном числе еще никто не отменял, – ответил я покровительственно. Мне нравилось разговаривать с Ритой покровительственно. Рите уже двадцать восемь, но она больше похожа на долговязого пятнадцатилетнего подростка. Особенно сейчас, с мальчишески-короткой стрижкой. – Вeerzzzzz! Иди тогда сам заказывай. Викки, Ник, тоже two beer?Рита удивительно упряма, и английского языка это тоже касается.- Рита, мы тебя давно не видели, – поддразнил ее я. – Надеюсь, твои выходные длиной в полнедели прошли с пользой? В этом, на самом деле, можно было не сомневаться. – Я знаю, что это глупо – вот так вот, посреди аврала на работе, устраивать свою личную жизнь, – Рита попыталась сделать очень серьезное лицо, отчего я чуть не расхохотался. – Но это же тоже важно, нет? «В английском языке предложения на “нет” не заканчиваются», подумал я, но промолчал. – Ты ведь знаешь, мы полгода назад расстались, и все это время пытались жить друг без друга… Но сейчас мы оба поняли, что это просто невозможно. Да, он в Милане, а я здесь, и так будет еще два года как минимум. Это очень трудно – отношения на расстоянии,– но тем не менее… Я погладил ее голове. В Лондоне очень важно знать, людей из какой страны можно гладить по голове. Итальянцев можно. Англичан нельзя.- Ник, почему англичане так не любят, когда к ним прикасаются? – я перегнулся через стол, пытаясь объединить нашу компанию.- Еще бы! Личное пространство! Какая дерзость! – Ник делано нахмурил брови и отодвинулся от Викки еще на полметра. Мы задавали ему этот вопрос, наверное, в сотый раз. Он уже стал потихоньку сдаваться.Рита помолчала минуту, потом прищурила глаза и пристально посмотрела на меня. Она всегда так делала, перед тем как сообщить что-нибудь доверительное.- Знаешь, отчего тогда, полгода назад, все стало разваливаться? В первую очередь, из-за моей ревности. – А он что, давал тебе повод?- Это не важно. Я ревновала его ко всему. К друзьям, к хорошо проведенному времени. Я поняла, что каждый раз, когда ему там, без меня, хорошо, я начинаю страдать. Но я буду над этим работать, правда-правда… Мы, кстати, едем на три