Как примирились Павлюченко с Мейерхольдом

Пьеса. (Из жизни). Действующие лица:Нинон. Днём притворяется простой продавщицей колбасы из колбасного магазина. После работы – толстая садистка, домашняя тиран и Ирод. Мучает беззащитного мужа Степана походами в театр. Из всех саблезубых сил ненавидит футбол, потому как жаба, бесчувственная упырь и враг всему прекрасному. Стёпа. Добрый внутри. Различает в лицо три тысячи футболистов четвёртой лиги. Станиславского считает ацким инопланетянином. Раз в месяц Стёпе снится убийство утюгом Мейерхольда. После этих снов Степан просыпается счастливым. Толик Фечин. Красавец со всех сторон. Актёр драмтеатра. Безымянный экзальтированный зритель. Триста мужчин в ассортименте. Сцена первая. Абстрактная в хрущёвке спальня, она же гостиная. Интерьер – пролетарский. За окном вечер четверга, примерно за два часа до матча Англия – Россия. Нинон, (стоя перед зеркалом, говорит в никуда): – Мерзавец. Всю кровь мне выпил. Если сей момент твоё туловище не будет целиком в костюме, можешь с ним попрощаться. Я его зарою, как ядовитый отход. Стёпа: (радостно) – Брюки не застёгиваются! Нинон. – Не верю! (довольно точно цитирует одного инопланетянина) Стёпа: (всё ещё с надеждой) – Рубашка не глажена! Нинон поворачивает к мужу лазерный взгляд, из которого Степан узнаёт про себя многое. В том же взгляде без труда читается несветлое Степаново грядущее. Занавес. Крики, грохот, будто кого-то прижали дверью и бьют. Сцена вторая. Театр. В зале перемешаны две категории зрителей. В вечерних платьях – толстые садистки, саблезубая угроза цивилизации. В желтых тигриных глазах счастливая уверенность, что Бегхема зовут Викторией. Через одну такую сидят добрые внутри мужчины. Все они в неглаженых свитерах. Многие также в расстёгнутых штанах, наспех стянутых ремнём. Их лица сулят Мейерхольду утюгом по голове. Только что закончились полспектакля, буфет и, где-то в другом измерении, матч по футболу Англия – Россия. Четверг. Октябрь. Вечереет. На сцену выходит Толик Фечин. Походка его выдаёт радостное смятение. После некоторых метаний, вместо нужной фразы «донна Розилда, вы стали бабушкой», Толик достаёт телефон и, якобы, звонит: – Алло, Педро? Как сыграли наши? Что? Два-Один? Англия продула? Спасибо, Педро! Наступает такая немая сцена, что всем слышно, как Стёпа хлопает ресницами – бдынь-бдынь.Степан: (робко, на весь зал) – Это ж сегодня! Экзальтированный зритель: (встаёт) – Ура! Триста мужчин в ассортименте: – Браво! Браво! (Массово прощают Мейерхольда). упд: Оказывается, то была среда, не четверг. Возмутительно. Каконамогла, я щетаю.