О несосостоявшемся объединении Южной Африки и Родезии

tiomkinпишет, как едва было Южная Родезия не объединилась с Южно-Африканским Союзом.Он, в частности, говорит:"Будь тогда [в 1948 году] Родезия провинцией Южной Африки, партия африканеров очевидно не получила бы большинства в парламенте и история могла бы пойти по-другому. Прежде всего не была бы воплощена в жизнь система апартхейда, «раздельного проживания», явившаяся первопричиной многих конфликтов в ЮАР."На мой взгляд, апартхейд никак нельзя рассматривать однозначно, он имел разные стороны. С одной стороны (поначалу) это была бытовая и часто бессмысленная насильственая сегрегация (сверх исторически сложившейся естественной), вызывавшая лишь взаимное озлобление; с другой же стороны, позднее, его основное содержание сводилось к преобразованию ЮАР в "созвездие государств", – политика, более известная как "бантустанизация".На мой взгляд, бантустанизация была единственным перспективным выходом из сложившейся ситуации, но, на свою беду, националы приступили к ней только после того, как изрядно замарали свою репутацию в глазах Европы и Америки. Я имею в виду всю эту дикость, вводимую ими в первое десятилетие после прихода к власти и не имевшую никакого практического эффекта для нормализации ситуации в стране – таблички "Net vir blanke" в общественых местах, закон "Об аморальном поведении", запрещавший межрасовые половые связи, – и прочие выходки, весьма сильно напоминавшие повседневный быт в одной стране, незадолго до того тоже весьма кичившейся расовой чистотой. Читал, что когда в начале пятидесятых подобные законы начали сыпаться один за другим, то и многие африканеры (городские) были несколько шокированы их поистине деревенской прямотой и простотой.Но тут важно вспомнить, что НП как раз и была (особенно поначалу) партией не просто африканеров, но, так сказать, выражала волю и интересы "сеятелей и хранителей". Еще в читанном мною в юности сборнике воспоминаний фортреккеров запомнился чей-то отчёт о поездке в Лоренсу-Маркиш: автор с нескрываемым негодованием и омерзением писал, что у португальских плантаторов было в порядке вещей заводить себе, причём открыто, чёрных наложниц – с точки зрения типичного бура это был предел морального падения, verbastering. (Да что говорить: этих упёртых кальвинистов наглядно характеризует тот факт, что в ЮАР до 1974 года не было телевидения, дескать – всё это баловство и разврат. Радиовещание, впрочем, было – поскольку его ещё в 20-е годы завели англичане. Не закрывать же…) И вот представьте: где-нибудь году в 1947-м приезжает в город по торговым делам со своей фермы какой-нибудь Oom Koos, и, отдыхая на скамейке в парке, вдруг обнаруживает около себя усевшегося рядом (и без спросу!) негра. Бур начинает бычиться: "Что за дела? у нас на ферме такое и представить себе нельзя, а тут эти англичане совсем вожжи распустили…"В итоге началась бесцельная и довольно хаотичная сегрегация на бытовом уровне, едва ли имевшая какие-либо практические цели помимо угождения вкусам деревенских "хранителей традиций". Когда же начались более осмысленные действия – я имею в виду выделение поначалу автономий для народов банту (чуть было не написал "коренного населения" – живучи всё же пропагандистские штампы…) с постепенным предоставлением им независимости, – то Национальная партия уже имела в мире твёрдую репутацию сборища оголтелых расистов с отчетливо нацистским душком, и все её действия рассматривались исключительно в этом ключе (Мол, "какую ещё пакость для бедных негров выдумали эти расисты?"). В итоге те из умеренных чёрных политиков, кто так или иначе поддержали идею преобразования ЮАР в содружество национальных государств (как уже упоминавшийся мною ранее д-р Бутелези), воспринимались "прогрессивной общественностью" в качестве коллаборантов и расистских подпевал, в то время как симпатией среди указанной общественности пользовались террористы, коммунисты и просто чёрные расисты – те, что на экспорт вещали о борьбе с "апартеидом" и построении расовой гармонии, а для внутреннего употребления имели лозунг куда более простой и доходчивый: "Один белый – одня пуля".Между тем, если бы деятели Нацпартии действовали наоборот – т.е. сначала провели расселение по бантустанам, – то это выглядело бы вполне в духе и моде 1950-60-х годов и могло бы встретить в мире доверие и понимание ("Год Африки" и всё такое; и в этом случае легко было бы представить себе делегатов от Транскея и Венды, с почётом принимаемых на фестивале 1957 года в Москве). А уже после э